Насекомые Крыма - каталог

Отношение к пению цикад у человека очень разное. От полного неприятия до восторженного обожания. Цикады раздражали польского путешественника А. Фидлера и чешских — Зикмунда и Ганзелку. Их не любили, якобы, древние римляне. М. Волошин тоже не жаловал, называя их песни «злобными криками», ну а если перечислять поклонников цикад, то тут можно оперировать целыми народами: греки, японцы, китайцы, индонезийцы, французы, итальянцы, турки.

Назым Хикмет, к примеру, назвал издаваемые цикадами звуки «светлыми, радостными песнями». И еще одно лестное для цикад высказывание, принадлежащее американскому поэту Уолту Уитмену: "Я всегда восхищался...щебетом птиц, но этих странных насекомых, оказывается, могу слушать с неменьшим наслаждением... Заурядный музыкант, быть может, подумает: здесь вовсе нет никакой мелодии, но более тонкий слух уловит неповторимую гармонию... какой размах в этом медном гуде, наплывающем вновь и вновь, подобно ударам цимбалов или вихревому движению медных метательных колец".

Хищник, если он не хищник-засадчик, должен превосходить свою добычу по скорости передвижения, и потому жужелицу, как и волка, ноги кормят. Поймать жужелицу довольно трудно. Мало того, что быстроходна, она еще и увертлива. Ноги у нее крепкие, длинные, мускулистые. За ночь в погоне за добычей и в поиске ее крымская жужелица может пробежать до 2 км, а это при длине жука 3-4 см, почти рекорд. Бежать-то приходится не по прямой, надо вести поиск, найти, догнать на пересеченной местности, а потом еще и маневрировать, выискивая наиболее удобные для нападения, уязвимые места жертвы. В числе последних гусеницы, жуки, наземные моллюски, яйца насекомых и особенно часто из моллюсков виноградные улитки, слизни и булиминусы зазубренные.

Челюсти у жужелиц по силе и мощности не уступают ногам. Они ими легко сокрушают хитиновые покровы насекомых и разрывают жертву на части. Слизни и улитки для хищников как подарок судьбы. Гоняться за ними не надо, только и заботы, что найти, вгрызться в нежное, сочное тельце. Особенно удобны улитки. У них мякоть в готовой панцирной «кастрюльке», ни кусочка не потеряешь.

В разгар лета шмелиные семьи в полном составе. Осенью погибнут все, кроме самки. Весной перезимовавшая основательница рода построит подо мхом, в гнилых пнях или в брошенных норах грызунов гнездо и сразу же выведет недоразвитых в половом отношении рабочих шмелей. С их помощью она расширит гнездо и увеличит в нем число ячеек. В каждую из них самка на комочек пыльцы отложит по яичку. В старой русской загадке о шмеле говорилось: «Петух-певец состроил хлевец, в этом хлевце 60 хлевцов. В каждом хлевце по одной овце». Спустя некоторое время из яиц выходит вторая очередь рабочих шмелей, которые собирают нектар и пыльцу для самки и выкормки следующей партии молоди. В ее составе уже и нормальные самцы и будущие матери семейств. Последним в оплодотворенном состоянии предстоит зимовать и строить будущей весной, в апреле, гнезда.

Яйца самка как бы высиживает. Она для них, как ласковая меховая печурка. Припадет грудкой и греет. Сидит плотно, терпеливо и лишь на несколько секунд сползает покормиться из ячеек-бочонков с медом. Греет самка и появившихся из яиц личинок, а потом и куколок в коконах. И все это до тех пор, пока в одном из коконов не послышится внутри шорох.

Летними вечерами летят на свет красивые, похожие на крылатых эльфов златоглазки. А еще они похожи на бледно-салатных по цвету микрострекоз. Четыре прозрачных, отливающих перламутром густосетчатых крылышка, будто из тончайшего прозрачного флера, за что златоглазку зовут еще «флерницей». Тельце у нее нежное, усики длинные, а глаза яркие, сверкающие и, главное, золотистые. Однако работники сельского хозяйства любят их не за красивые глаза, а за чудовищную прожорливость личинок златоглазок. Аппетит у них, как у небезызвестного героя Рабле — Гаргантюа. Тому еду для разового потребления возами подвозили и все мало, а крошечная личинка златоглазки за свою коротенькую жизнь слопает несколько сотен тлей или тысячу паутинных клещиков и тоже ей мало. Если не окажется «под рукой» тех и других, набрасывается на тех шестиногих, что послабее, а если и таковых нет, могут и друг другом пообедать.

Самка откладывает яйца очень своеобразным способом. В центре тлиной колонии она выделяет на лист капельки клейкой жидкости, затем изгибается брюшком вверх и тянет ввысь эту жидкость. Она на воздухе сразу же застывает и получается тоненький, как бы паутинный стебелек, на вершине которого и откладывает златоглазка жемчужно-зеленое яичко.

Широко распространенные небольшие ночные бабочки названы так потому, что, лишенные брюшных ножек, гусеницы их не ползают, а как бы перешагивают с места на место, изгибая дугой свое тельце. Так и передвигаются «горбатым» шагом, как бы измеряя путь пядь за пядью. Была в старое время такая мера длины — пядь, равная расстоянию от конца большого пальца до указательного, если их поставить «воротами» на столе. В словаре В. И. Даля о такой гусенице сказано: «ползая, она сягает вперед, будто меряет пядью». Потому — пяденицы, землемеры и геометриды. Последнее от слова «геометрия», означающего «наука об измерении земли».

Отсутствие средних брюшных ножек помогает пяденицам принимать обманные защитные позы. Если кто-то потревожит гусеницу, она вытягивает свое тельце, ставит его под углом к веточке и замирает. Удерживаясь задними ложными ногами-присосками, она изображает из себя сухую, боковую веточку или сучочек. В Голландии их так и зовут «гусеницы-сучочки».

Стрекоза, съев за час 40 комнатных мух, тут же начинает гоняться за комарами, гнусом, бабочками и прочей летающей живностью, а если нет чужеродных жертв, начинает хватать братьев по крови, тех стрекоз, что помельче и послабее. Охотятся в воздухе, летают, потрескивая крыльями, и держат наготове сложенные сачком сильные волосатые ноги. В них-то и попадают незадачливые жертвы. Одним словом, стрекоза хищник ловкий, сильный, маневренный и очень глазастый.

Глаза у стрекозы всем глазам глаза и по качеству и по количеству. Прежде всего, они у нее огромные, чуть ли не во всю голову. Обзор великолепный, почти на 360°, острота зрения высокая, да и как же иначе, если у стрекозы глаз состоит из 30000 фасеточных глазков, каждый из которых может посмотреть туда, куда считает нужным. Хорошо об этом написано у И. Бунина:

Разные регионы Крыма имеют своих представителей из богатого видами богомольего семейства. Часто один и тот же вид встречается и в степных, и в горных местообитаниях, а бывает и так, что в какой-то одной части полуострова обретается сразу несколько видов богомолов. На Кара-Даге, к примеру, живут и благоденствуют в заповеднике пять видов богомолов: богомол обыкновенный, ирис глазчатый, боливария короткокрылая, эмпуза перевязанная и богомол крымский. Самые редкие для Крыма ирис и боливария. Во взрослом состоянии эмпуза появляется в июне, боливария в июле, остальные, в том числе и богомол обыкновенный — с конца августа и по октябрь. В эти же месяцы у богомолов свадьбы и яйцекладка.

Самцы у богомолов намного мельче, субтильнее подруг и, пользуясь этим, самка часто закусывает своим недостаточно бдительным супругом. Сразу же после спаривания мелкотравчатый самец спешит убраться подобру-поздорову, ибо знает, стоит замешкаться или слишком расчувствоваться, как богоданная супруга отхватит голову и съест.

Семиточечная божья коровка относится к категории недотрог для птиц. Взрослые, те знают и не связываются, клюнешь — не отплюешься, ну а пернатая детвора, та интересуется ярким красивым жучком, пробует. Пробует и на всю жизнь зарекается, уж больно он едкий и неприятный на вкус. Это у божьей коровки единственная защита. Тем и жива. Едкую жидкость жучок выделяет коленками, поджимая сочленения ног. Есть у него и другой способ защиты. Стоит взять в руки, как он тут же обомрет, упадет как бы «в обморок», притворится мертвым. На мертвого ведь не всякий покусится. Через некоторое время нервный шок проходит, и жучок продолжает жить и благоденствовать.

Весной самка божьей коровки кучками откладывает на листья с полсотни оранжевых яичек, из которых спустя 5-14 дней выводятся личинки. Они серые, покрытые темными бородавочками и красными пятнами. Через 30-40 дней личинка тут же на листке превращается в оранжево-красную куколку, которую на Украине зовут «божья лялечка».

Восторженных описаний летних, подсвеченных светлячками ночей, в литературе хватает. Известного путешественника и исследователя Дальнего Востока В. К. Арсеньева и его спутников такая ночь как-то застала на Сихоте-Алине. Вот как он пишет об этом: «Весь воздух был наполнен мигающими синеватыми искрами. Это были светляки. Свет, испускаемый ими, был прерывистый и длился каждый раз не более...секунды. Следя за одной такой искрой можно было проследить полет каждого... насекомого... Рассказывают, что переселенцы из России, увидев впервые такой мигающий свет, стреляли в него из ружей и в страхе убегали. Теперь это не были одиночные насекомые, их были тысячи тысяч, миллионы... Это была какая-то пляска света».

На юге страны явление это не менее впечатляющее. Будучи на Новом Афоне, С. Я. Маршак тоже заинтересовался светлячками и в письме к детям и жене рассказывает: «Очень интересно следить за одним светлячком. Летит он зигзагами, углами, как резвится рыбка в хорошую погоду. Одни говорят, что он светится зеленоватым светом, другие — голубоватым, третьи — желтым

Бабочки из семейства нимфалид пробуют еду ногой. У них на ноге есть особый орган вкуса. Сядет эдакое воздушное создание на цветок, протянет изящную ножку, попробует цветочный нектар: «вкусно-невкусно», и если развернет свернутый спиралью хоботок, значит вкусно, насосется и улетит. У бражников так не получается, хотя они тоже бабочки и тоже любят всласть пображничать. Уж очень они крупные, тяжелые и далеко не всякий цветок выдержит таких тяжеловесов. Поэтому кормятся по-особому. Зависают в полете над цветком, быстро-быстро, как птички колибри, работают крыльями, запускают внутрь цветков носик-хоботок, высасывают нектар и, перелетая с цветка на цветок, покачиваются с боку на бок, как пьяные. Так и бражничают ночи напролет, опыляя попутно растения, пока не устанут и вовсе не отяжелеют. Потому и названы соответственно приметливым народом.

В тропиках бражников за величину, характер полета и манеру кормиться считали помесью бабочек и мельчайших птичек колибри, а индейцы Калифорнии были убеждены, что колибри как раз и рождаются от этих крупных пушистых бабочек. Олеандровый бражник тоже по величине не из последних. Размах крыльев 9-11 см. Внешность далеко не ординарная, экзотически броская. Передние крылья узкие, зеленоватые и оливково-розовые, разрисованные темными фиолетовыми полосами и светлыми глазками у их основания.