Очерки о Крыме

На самой вершине Крепостной горы, что возвышается над Судаком, стоит одинокая башня. К ней ведет крутая тропинка со следами выбитых в скале ступенек. Говорят, что в те древние времена, когда Судаком владели греки, в этой башне жила дочь архонта, гордая красавица, равной которой не было в Тавриде.

Говорят, Диофант, лучший полководец Митридата, царя понтийского, тщетно добивался ее руки, а местная знатная молодежь не смела поднять на нее глаза.

Никто не знал, что девушка уже любила, любила простого деревенского пастуха.

И вот как это случилось.

Любимая прислужница дочери архонта сорвалась в обрыв и погибла. По обычаю, несчастную девушку похоронили там, где она умерла, и на могильной плите сделали углубление, чтобы в нем собиралась роса, а птицы, утоляя жажду, порхали над могилой и пели умершей свои песни.

Однажды дочь архонта пошла к могиле своей рабыни, чтобы покормить птиц и увидела там юношу. Он сидел задумавшись. Красивое смуглое лицо его выражало грусть, а пышные кудри рассыпались по плечам и шевелились под ветром.

Знатная девушка спросила юношу кто он, откуда родом.

— Как видишь — пастух, а родом... Мать нашла меня в огороде.

Небольшой корабль греков, наполненный товаром, покинув порт Херсонес, быстро шел, придерживаясь, как обычно, берега. Казалось, ничто не предвещало беды. Ясный, солнечный день, легкий попутный ветер. Чего еще можно желать мореплавателям в походе? Обогнув херсонес (мыс), греки взяли курс на восток.

Скоро их примет уютная бухта Сомболон лимпе (нынешняя Балаклава), спрятавшаяся за высокими скалами.

Но что это?

На горизонте моря вдруг появилась темная туча. Надвигаясь, она быстро ширилась, заполняя небо. Внезапно рванули сильные порывы ветра, и тут же пошел ливневый дождь.

Налетевший шквал в клочья порвал паруса, поломал стройные мачты, руль. Ветер крепчал с каждой минутой. Вздыбилось море. Молнии вспарывали огненными стрелами потемневшее небо. Все вокруг покрылось мглой.

Крутые волны обрушились на корабль и вместе с ветром погнали беспомощное судно прямо к высокому берегу, где, ударяясь о скалы, зловеще клокотала вода, взлетали ввысь яростные волны. Беспомощное судно неслось прямо на скалу, что с каждой минутой неумолимо надвигалась из темноты.

Давно это было. Так давно, что даже счет времени шел в обратную сторону. Жило в то время в Тавриде гордое и миролюбивое племя горцев. Жили они тихо и мирно. Ни с кем не воевали, и на них никто не нападал. Обрабатывали землю и растили детей.

Научились они выращивать на склонах гор прекрасный сладкий виноград и разводить сады. Неподатлива горная земля, но горцы — народ работящий и терпеливый. С берега моря корзинами приносили они землю и засыпали ею глубокие расщелины. И хорошели горы, покрытые садами и виноградниками.

В горных лесах водилось много дичи. А горцы были прекрасными стрелками. Однако они не злоупотребляли оружием и натягивали тетиву лука только тогда, когда необходима была пища.

Благодаря труду их селения богатели с каждым годом...

Услышали о благодатной Тавриде в далекой Элладе, и задумали греки покорить эту богатую землю.

И вот у берегов Тавриды появилась армада греческих трирем — военных кораблей. В них сидели вооруженные воины эллинов. Под покровом ночи они решили подойти к берегу и напасть на спящих горцев. Но, как только корабли стали приближаться к берегу, море внезапно засветилось голубоватым пламенем, и горцы увидели чужеземцев. Черные греческие суда плыли, словно по серебру. Весла разбрызгивали воду, и брызги мерцали, как звезды на небе. Даже морская пена у берега светилась голубым мертвым сиянием.

Свиреп и грозен был хан Крым-Гирей. Никого он не щадил, никого не жалел. К трону пришел Крым-Гирей через горы трупов. Он приказал вырезать всех мальчиков своего рода, даже самых маленьких, кто был ростом не выше колесной чеки, чтобы никто не помышлял о власти, пока он, хан, жив.

Когда набеги совершал Крым-Гирей, земля горела, пепел оставался. Никакие мольбы и слезы не трогали его сердце. Трепетали люди, страх бежал впереди имени хана.

- Ну и пусъ бежит, - говорил он, - это хорошо, если боятся...

Какой ни есть человек, а без сердца не бывает. Пусть оно каменное, пусть железное. Постучишь в камень - камень отзовется. Постучишь в железо - железо прозвенит. А в народе говорили - у Крым-Гирея нет сердца. Вместо сердца у него - комок шерсти. Постучишь в комок шерсти - какой ответ получишь? Разве услышит такое сердце?

Величественен и могуч был Митридат VI Евпатор Дионис, величайший из царей Востока, обожествленный при жизни. Не только Колхида, но и вся Таврида склонилась перед поитийским деспотом. Херсонесские и боспорские греки, а затем и степные скифы также признали его своим повелителем.

Умен и высокообразован был царь. Он владел двадцатью двумя языками и мог свободно изъясняться с подвластными ему племенами и творить над ними суд, не обращаясь за помощью к толмачам.

Как ни один из смертных, Митридат был жизнестойким. Чтобы стать таким, он на протяжении всей своей жизни принимал яды и так приспособил к ним свой организм, что оказался невосприимчив к ним.

Как каждый властелин, величайший из царей был тщеславен, жесток, деспотичен. В стремлении к победе над врагами и укреплению могущества своего царства и собственной власти, он без сожалений жертвовал не только тысячами жизней воинов и рабов, но и друзьями, и кровными родственниками, даже своими детьми. Это и погубило его.

Было время, когда цветущим, многолюдным Херсонесом управлял первый архонт Ламах. Был он очень богат, имел много золота и серебра, скота и земли. Дом его — большое квадратное здание — выходил на несколько улиц. В городской стене Ламах даже имел отдельные ворота, чтобы его стада, возвращаясь с пастбищ, не шли через город, а попадали прямо в загоны, примыкавшие к дому.

Гикия была единственной дочерью Ламаха. Среди девушек города она выделялась красотой и умом. Как истиная херсонеситка, Гикия горячо любила свой знаменитый город, раскинувшийся на берегу беспокойного Понта, и мечтала сделать для него что-нибудь выдающееся.

Было это во второй половине I века до н. э., когда соседним Боспорским царством правил царь Асанд, сменивший Фарнака. Не давали ему покоя богатства Херсонеса. Пытался силой овладеть городом, но потерпел поражение — стены Херсонеса оказались для него неприступными. Тогда решил овладеть городом хитростью.

Знал Асандр, что у Ламаха есть дочь, и стал хлопотать о заключении брака между дочерью архонта и боспорским царевичем, надеясь, что после смерти Ламаха власть над Херсонесом перейдет к роду первого архонта и от Гикии — в руки его сына. Царь посвятил сына в свои замыслы, и тот согласился действовать так, как задумал отец.

Геракл пас быков Гериона возле Геракловых столбов. С могучих плеч его свисала шкура немейского льва, в руке он держал палицу. Шло время, и истаяла трава на пастбище. Сев в колесницу, Геракл погнал стадо на восток, за Понт Эвксинский, где были обширные степи и много сочной травы.В степи было холодно. Застигнутый непогодой, он закутался в львиную шкуру и заснул. А когда проснулся — ни коней, ни колесницы не было. Огорченный Геракл пустился на поиски пропавших лошадей и колесницы. Он обошел всю огромную степь, но не встретил ни одного человека, у которого мог бы спросить о своей пропаже.

Наконец, оказался в земле по названию Гилее. Здесь, в одной из пещер он встретил странное существо: полудеву, полузмею.

Изумился Геракл, но вида не подал.

— Кто ты такая будешь? — спросил он.

— Я богиня Апи, — ответила змееногая женщина.

— Богиня Апи, не видела ли ты сбежавших моих коней?

— Кони твои и колесница у меня, но получишь их лишь в том случае, если станешь моим мужем.

Не тащиться же пешком в Элладу, на другой конец света! И Геракл остался жить у богини Апи.

Когда предводитель греческих войск в Троянской войне Агамемнон во главе флота отплыл к Трое, чтобы освободить прекрасную Елену, жену своего младшего брата спартанского царя Менелая, похищенную троянским царевичем Парисом, его флот не мог выйти в море из гавани Авлиды, так как не стало попутного ветра. Это Артемида, богиня охоты, покровительница зверей, разгневанная тем, что Агамемнон убил ее священную лань, задержала флот в гавани, наслав безветрие. Напрасно ждали греки попутного ветра. Среди воинов начались болезни, росло недовольство.
Наконец жрец, прорицатель Калхант, узнававший волю богов, объявил:

—    Богиня Артемида смилостивится лишь тогда, когда Агамемнон принесет ей в жертву свою дочь Ифигению.
Уступая настойчивым требованиям войска, убитый горем Агамемнон вызвал Ифигению.

Прекрасная юная Ифигения величественно прошла между несметных рядов воинов и остановилась у жертвенника. Вокруг все смолкло.
Жрец Калхант положил в золотую корзину жертвенный нож. На голову Ифигении надел венок. Из рядов воинов вышел Ахилл, храбрейший из храбрых. Взяв сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, он окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову Ифигении и громко воззвал к Артемиде:

—    Всемогущая богиня Артемида! Пошли нашему войску благополучное плавание к берегам Трои и победу над врагами!
Жрец взмахнул над Артемидой жертвенным ножом... И тут свершилось чудо: вместо девушки у алтаря в предсмертных судорогах билась лань.

—    Вот жертва, которую требовала великая дочь Зевса Артемида! — воскликнул жрец. — Радуйтесь, греки, богиня сулит нам счастливое плавание и победу над Троей!